– Я уверен, что «Факел» чинил точно такие же беспорядки, – прокомментировал Лейт, остановившись рядом с ней.

Кейн взглянул на него, удивленный тоном его голоса.

– Это неотъемлемая часть любой партизанской, или нет… и если ты на самом деле считаешь себя предназначенной к участию в войне, то необходимо как можно скорее привыкать ко всему этому.

Она взглянула на него, затем безмолвно отвернулась. Кейн встретился взглядом с Лейтом и кивнул на забор.

– У тебя что, есть магическое заклинание, которое поможет нам избежать участи быть зажаренными лазером?

– Нам не понадобится волшебство, – сказал комвзвода. – Я сомневаюсь, что эта штука настроена на стрельбу по пехоте. Слишком расточительно, не говоря уже об опасности, тем более, что теперь поджарены практически все сенсоры, расположенные поблизости. Настоящий вопрос заключается в том, удастся ли нам проехать сквозь дыру в заборе на машинах, которые ждут нас в следующем квартале, прежде чем Куин очнется и пришлет дополнительные войска.

Очевидно Куин на самом деле был сильно шокирован; он, наверное, был убежден в том, что беглецы погибли во время взрыва. Как бы то ни было, машины уже находились далеко от Атены и спокойно ехали на север, прежде чем в небе снова появились запоздалые вертолеты.

Вертолеты еще кружили над городом, в основном гораздо южнее беглецов, когда Лейт остановил машину в аллее и выключил фары.

– Что мы здесь делаем? – спросил Кейн, почувствовав, как его живот стал снова раздираться судорогами. С него было довольно сюрпризов этой ночью.

– Мне нужно быстро поговорить по телефону, – ответил комвзвода, когда рядом остановились вторая и третья машины. – Мисс Силкокс, я хочу, чтобы вы составили мне компанию. Питман, иди сюда и садись за руль, просто на тот случай, если вдруг понадобится быстро убегать. Кейн, оставайся с ним; остальных я распределю по позициям свободной защиты типа «щит».

– Было бы неплохо, если бы мы точно знали, какие именно неприятности могут нас подстерегать, – тихо сказал комвзводу Кейн, как только остальные стали покидать салон.

– Я не жду никаких неприятностей, – успокоил его Лейт. – Просто мера предосторожности. Правда…

– Хорошо, – Кейн выругался себе под нос. Дэймон и Силкокс удалились по направлению к телефону, а Питман тут же занял освободившееся водительское место. Кейн слушал, как в ночной тишине растворились их шаги… и впервые с тех пор, как их поймали, он остался наедине с Питманом.

Долгое время никто не двигался и не проронил ни слова. Затем Питман глубоко вздохнул:

– Что бы ты ни собирался мне сказать, я хочу, чтобы ты это сделал немедленно, дабы поскорее со всем этим покончить.

– Хорошо, – сказал Кейн, его взгляд остановился на лице юноши. В нем не было никаких напряженных линий, которым раньше он не уделял особого внимания. – Насколько я понимаю, то ты уже успел поиграть в эту игру. Почему?

– Ты имеешь в виду, как Рекриллы вынудили меня?..

– Нет, я подразумеваю, зачем ты пошел к Лейту, вместо того, чтобы просто играть отдельно от них?

Питман развернулся к нему всем лицом, в его глазах сверкнул совершенно дикий взгляд.

– А какого черта мне еще нужно было делать? На самом деле вас предать?

– Почему бы нет? Что бы они с тобой не делали, должно было свершиться истинное падение солнца на землю, чтобы они тебе настолько глупо поверили,

– Кейн нахмурился, его поразила одна внезапная мысль. – Если только они не думали, что ты прошел тест на благонадежность?

Питман фыркнул.

– Гэлвей не настолько глуп, чтобы попытаться сделать что-нибудь настолько очевидное. Нужно полных пятнадцать дней, чтобы провести основательный тест на благонадежность, а в таком случае это равнозначно тому, что они могли просто позволить Лейту сообщить о своих намерениях.

Кейн кивнул. Конечно, он все это знал, но на одно мгновение ему захотелось понадеяться на то, что Питману удалось обойти изощренную Рекриллскую технологию тестирования на благонадежность.

– Тогда назад к первому вопросу: почему ты просто не остался играть на стороне Гэлвея?

Питман опустил глаза, отвернувшись к ветровому стеклу.

– Потому что я не мог, – просто ответил он. – Вы – мои друзья, мои товарищи по оружию, если вдаваться в сентиментальные подробности. И я не мог предать вас, чего бы мне это не стоило.

Он тяжело сглотнул, и Кейн уловил, как моментально напряглись его скулы.

– А чего это могло стоить? – быстро спросил он.

– Если повезет… ничего. По крайней мере, так мне пообещал Лейт.

– И ты поверил ему и согласился?

Питман снова повернулся к Кейну, на его устах застыла кривая улыбка.

– Почему бы и нет? Ты ведь поверил.

Кейн фыркнул.

– Это вряд ли удачное сравнение. У меня никогда не было выбора, верить или нет.

– Конечно, был. Тебя никто никогда не заставлял мириться с его высокопрофессиональным надувательством. Ты мог бы прямо сейчас пойти к нему и сказать, что все его действия обходятся тебе слишком дорогой ценой, и что ты немедленно уходишь. Но ты не собираешься этого делать, и мы оба об этом знаем. Почему не уходишь?

– Я думаю, потому что он лучший тактик из всех, кого я когда-либо знал. – неохотно ответил Кейн. – Потому что, черт, я не знаю, почему.

– Другими словами, потому что ты доверяешь ему, что он хорошо сделает свою работу, причем с минимальной опасностью для твоей собственной шкуры… и ты довольно умен, чтобы предпочесть немного ущемленное самолюбие наблюдению за тем, как вокруг тебя умирают твои товарищи.

Питман внезапно прервался. Долгое время Кейн изучал его лицо, а затем фыркнул.

– Да, я думаю, ты прав. Мы оба верим ему… и нам обоим это очень не нравится.

Питман немного пожал плечами.

– Я думаю, что это лучше, чем просто достойно умереть. Черт с этим, – он кивнул в сторону начала аллеи, – как ты думаешь, кому он звонит? Куину?

– Надеюсь, что нет. Этот город и так уже перегрелся от произошедших событий, и не хватало только того, чтобы он размахивал красными перчатками перед чьим-либо носом.

– Эх. Ну… возможно, он просто звонит Реджеру. В любом случае кому-нибудь надежному. Так будет лучше.

– Было бы неплохо, – тяжело согласился Кейн. – Но почему-то я в этом сомневаюсь.

Канаи только что управился с ужином и ломал голову над тем, что ему делать всю оставшуюся часть вечера, как вдруг зазвонил телефон.

Он замер, обернувшись, чтобы посмотреть на него, а рука машинально полезла в мешочек с серикенами. Наверное было более дюжины людей, которые могли ему позвонить, большинство из них были страшно на него злы, и практически ни с кем из них он не хотел говорить. Гневно взглянув на телефон, он желал, чтобы тот заткнулся.